Неточные совпадения
А потом — коварный человек! —
заметил на лице друга кислую мину и давай расспрашивать
о его делах, об обстоятельствах,
о нуждах — какое гнусное любопытство! да еще —
о, верх коварства! — осмелился предлагать свои услуги…
помощь… может быть, деньги! и никаких искренних излияний! ужасно, ужасно!
Князь великий Всеволод! Доколе
Муки нам великие терпеть?
Не тебе ль на суздальском престоле
О престоле отчем порадеть?
Ты и Волгу веслами расплещешь,
Ты шеломом вычерпаешь Дон,
Из живых ты луков стрелы
мечешь,
Сыновьями Глеба окружен.
Если б ты привел на
помощь рати,
Чтоб врага не выпустить из рук, —
Продавали б девок по ногате,
А рабов — по резани на круг.
И в сознании моём порою смутно возникала мысль, что Шакро только пользуется своим правом, когда он так уверенно и
смело требует от меня
помощи ему и забот
о нём.
— Бог — видит: бездельно веруем; а без дел вера — на что ему? Где наша
помощь друг другу и где любовь? И
о чём
молим? Всё
о мелких пустяках. Молиться надобно, а всё-таки…
Не говоря Писареву, как известно моим читателям,
о моих опасениях, я, разумеется, переговорил
о них со всеми нашими общими друзьями; но все были удивлены моими тревожными замечаниями и уверяли меня, что Писарев худ и бледен всегда, что кашель его чисто нервный, что он иногда, особенно по летам, совершенно проходит, что Писарев прибегал раза два к
помощи театрального доктора N., «прекраснейшего человека» (
заметил Кокошкин), и что тот никакого значения его кашлю не придавал.
Присутствующие, которых было очень много, не помышляли, однако ж, поднимать его; иные, проходя мимо,
замечали только: «Эк его раздуло!» или: «Ишь те как нализался!» Большая часть зрителей не делали, впрочем, никаких замечаний: они глядели на него с каким-то притупленным любопытством, почесывали затылки и качали головами, как бы в душе соболезнуя
о злополучном землячке; но
помощи никто решительно не подавал, никто даже не трогался с места.
Друзья и братья! Русь святая гибнет!
Друзья и братья! Православной вере,
В которой мы родились и крестились,
Конечная погибель предстоит.
Святители, молитвенники наши,
О помощи взывают,
молят слезно.
Вы слышали их слезное прошенье!
Поможем, братья, родине святой!
Что ж! Разве в нас сердца окаменели?
Не все ль мы дети матери одной?
Не все ль мы братья от одной купели?
Но в чем вина моя,
о боги?.. Нет,
Зачем к богам невнемлющим взываю,
Кого из них
о помощи молю?
Воздав им честь, я гибну за нечестье!..
Когда неправду терпят сами боги, —
Пускай умру…
Сверх того, по доброте своей мог ли он смеяться над чувством, столь искренним и сильным, что заставило молодую женщину, забыв стыд, прийти
молить незнакомца
о помощи?
И он опять стал толковать
о том, что Новый завет есть естественное продолжение Ветхого, что иудаизм отжил свой век. Подбирая фразы, он как будто старался собрать все силы своего убеждения и заглушить ими беспокойство души, доказать себе, что, переменив религию отцов, он не сделал ничего страшного и особенного, а поступил, как человек мыслящий и свободный от предрассудков, и что поэтому он
смело может оставаться в комнате один на один со своею совестью. Он убеждал себя и глазами просил у меня
помощи…
— Но как вы
смели ворваться ко мне в дом?.. Я закричу
о помощи…
Надо
заметить, что Яков, хотя и продолжал жить у графа Свянторжецкого, был теперь свободный человек и, конечно, на продолжительность его услуг в качестве расторопного и сметливого камердинера хозяин не мог рассчитывать, хотя Яков, видимо, не собирался уходить с покойного и выгодного места. Мысли графа снова перенеслись на
помощь «чародея». Он стал припоминать слышанные им в детстве и в ранней юности рассказы
о волшебствах, наговорах, приворотных корнях и зельях.
— Конечно! Он
заметил его величеству, что все европейские христианские монархии находятся теперь в опасности надвигающегося на них революционного урагана, и что только единственно он, русский монарх, стоит перед этой стихийной силой незыблемым колоссом… Граф даже пал на колени перед его величеством, взывая
о помощи…
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не
смея сказать того,
о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища
помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
Княжна с
помощью m-lle Bourienne выдержала разговор очень хорошо; но в самую последнюю минуту, в то время как он поднялся, она так устала говорить
о том, до чего ей не было дела, и мысль
о том, за чтò ей одной так мало дано радостей в жизни, так заняла ее, что она в припадке рассеянности, устремив вперед себя свои лучистые глаза, сидела неподвижно, не
замечая, что он поднялся.